Понятно. Я как-то себе представлял, что деревенский кузнец, как в старину, куёт гвозди, подковы, разные засовы с петлями и прочую нехитрую продукцию. А на самом деле это механик широкого профиля.
— А зачем вам лошади? Машина же удобнее.
— А зачем деревенскому грузовик? В общине, там понятно, а в своём хозяйстве для него работы мало. И денег на него надо уйму. Лошадка удобнее, в неё спирт не надо заливать, ей сена хватает. Она ещё и жеребёночка принесёт, а от грузовика маленького грузовичка не дождёшься. А если вдруг машина понадобится, то можно в общине взять.
— А деревенскому обязательно в общине быть?
— Да нет, наверное, необязательно, — неуверенно ответил Ваня. — Только что ты будешь делать без общины? Свою полоску на лошади пахать? Всё равно никуда не денешься, придёшь в общину наниматься. А по найму работать не очень выгодно, лучше хоть небольшой пай в общине.
Понятно, община — это тот же самый колхоз, только добровольный. В общем-то, ожидаемо, единоличное хозяйство никогда не было эффективным.
— Дара, а почему ты бесприданница? — поинтересовался я. — Извини, если вопрос невежливый.
— Да нет здесь секрета, — пожала плечами Дара. — Я сирота, у меня родители были вольниками, в одном отряде служили. Оба погибли, когда мне было двенадцать. Подсунули им какой-то гнилой контракт, нарвались на отряд со Старшими, чью-то дружину, наверное. В общем, почти весь отряд там и остался. Я вот до сих пор не могу понять — почему не отступили-то? Ведь поняли же, что ничего не могут сделать, зачем дальше сражаться?
— Это только кажется, что отступить просто, — усмехнулся я. — Мы на стажировке так же попали. Нас там так огнём прижали, что головы было не поднять. Если бы не мама, мы бы там все и полегли. Вот поедем туда на экскурсию, сами увидите, что там было. Ладно, народ, доедайте и давайте разбираться, чем нас на этот раз Генрих загрузил.
Глава 3
В вип-кабинете ресторана «Ушкуйник» Ирина Стоцкая занималась любимым делом.
Собственно, она всегда любила общаться с людьми, которых благодаря своему дару хорошо понимала — и часто лучше, чем они себя сами. Сильный дар эмпатии прорезался у неё с самого детства, причём было совершенно непонятно, откуда он взялся — её родители были мелкими служащими, обычными мещанами. Можно было бы подумать на грехи матери, но сходство Ирины с отцом полностью исключало такое простое объяснение. К сожалению, дар Силы оказался невелик, и Ирина не смогла уйти дальше скромнейшего второго ранга, но сильная эмпатия, которой мог похвастаться далеко не всякий Владеющий, была вполне достойной компенсацией.
Правда, у дара оказалась и тёмная сторона — с личной жизнью у Ирины как-то не очень складывалось. Дар позволял быстро распознавать гниль в людях, и почему-то в её кавалерах гнили обычно оказывалось настолько много, что это сразу сократило количество перспективных женихов до статистической погрешности. Положение ещё больше ухудшилось после того, как она сумела попасть в слуги Арди. Она очень скоро на себе осознала вечную беду красивых и богатых женщин, вокруг которых постоянно крутится столько альфонсов и прочей подобной публики, что приличные мужчины ухаживать за ними даже не пытаются. Впрочем, Ирина отнеслась к этому философски и ещё больше погрузилась в работу.
Последнее время Мира Дорн активно подгребала под себя всю документальную аналитику, и Ирина без всякого сожаления уступила ей работу с бумажками. Идеально было бы взамен подмять Миру под себя, но та с полным равнодушием пропускала мимо ушей любые распоряжения, исходящие не от господина. Ирина отнеслась к этой позиции с пониманием и предпочла сотрудничать. В принципе её вполне устраивало положение, когда она занималась только агентурной работой — бумаги никогда не были её сильной стороной.
Вот и сейчас она занималась тем, чем любила заниматься — общением, наведением мостов и завязыванием контактов. А говоря грубее и проще — вербовкой осведомителя. В роли будущего осведомителя выступал Тихомир, племянник главы влиятельного семейства Колояровых.
— Согласитесь, господин Тихомир, что заливная осетрина просто великолепна, — продолжала непринуждённую беседу Ирина. — Открою вам маленький секрет, который я поняла не сразу: мясные блюда в «Ушкуйнике», конечно, превосходны, но всё же заказывать здесь нужно рыбу. И только рыбу! Что касается рыбных блюд, ни один ресторан Новгорода даже близко не стоит рядом с «Ушкуйником».
Собеседник что-то невнятно пробормотал, вяло ковыряясь в тарелке.
— Вы выглядите озабоченным, — обеспокоилась Ирина. — Надеюсь, с Игнатом всё в порядке? Очаровательный мальчик, завидую вам.
Тихомир чуть было не подавился этой самой великолепной заливной осетриной. С трудом проглотив кусок, он выпучил глаза на Ирину, и начал говорить с истерическими нотками в голосе:
— Если вы, почтенная, решили меня шантажировать…
— Тише, тише, господин Тихомир! — замахала руками Ирина. — Если вдруг кто-то из персонала услышит и донесёт господину, что я вас якобы шантажировала, мне придётся долго ему доказывать, что это обвинение совершенно несправедливо.
— А разве вы меня не шантажируете? — озадаченно спросил тот.
— Как можно! — оскорблённо посмотрела на него Ирина. — Мой господин очень щепетилен в отношении дворянской чести, и за попытку шантажировать дворянина по головке бы меня не погладил, уж поверьте.
Вообще-то Кеннер Арди ничего не имел против шантажа, да и против любых других методов тоже. Запрещён был лишь неумелый шантаж, приводящий к скандалу, но это маленькое уточнение Ирина предпочла опустить, как совершенно очевидное.
— Мой вопрос был продиктован исключительно искренней заботой, — продолжала она. — Игнат очень милый мальчик, надеюсь, с ним всё в порядке?
— Всё в порядке, — неохотно подтвердил Колояров.
— Но почему вы вообще заговорили о шантаже? — с недоумением спросили Ирина. — Неужели кто-то осуждает ваши отношения?
— Ну, мои родственники к такому не очень хорошо относятся, — со вздохом признался Тихомир. — И в частности, дядя. — Тут он вообще погрустнел.
— Не сочтите мои слова оскорблением вашей уважаемой семьи, но это нельзя назвать иначе чем дикостью, — осуждающе заметила Ирина, и Тихомир непроизвольно кивнул. — Всё-таки у старых глав семей часто наблюдается такая, как бы это назвать… замшелость. Они просто не могут понять, что времена изменились, и сейчас такое отношение выглядит варварством. — Тихомир, сам не замечая, кивал, выражая своё полное согласие с речью. — Вы знаете, я счастлива, что служу семье, глава которой молод и не закоснел в предрассудках. Кстати, может мне стоит попросить господина поговорить с вашим дядей? Господин Кеннер пользуется заслуженным уважением, и возможно, у него получится переубедить господина Ярослава.
— Нет-нет, не надо! — с ужасом отказался Тихомир.
Ирина незаметно с облегчением выдохнула. Даже её богатого воображения не хватало на то, чтобы представить, как Кеннер Арди убеждает старого главу аристократического семейства, что его племянник-гомосексуалист, развлекающийся с несовершеннолетним любовником — это просто такой актуальный тренд. К счастью, собеседник отреагировал именно так, как ожидалось. Всё, что нужно, было сказано, и на этом тему увлечений молодого Колоярова следовало плавно закруглить.
— Ну что же, как знаете, — согласилась Стоцкая. — Но помните, что в моём лице вы всегда найдёте верного друга.
Тихомир Колояров особым умом не блистал, но до него вскорости обязательно дойдёт простая истина, что даже если шантажа как такового не было, то из этого совсем не следует, что у Стоцкой нет возможности сообщить его дяде вещи, которые тому знать совсем не стоит. Но разумеется, она никогда так не поступит с другом. Ведь для того и существует дружба, чтобы помогать друзьям, разве нет?
— Ах да, — спохватилась Ирина. — Совсем забыла, для чего я попросила вас о встрече. Вы не могли бы выступить консультантом по одному небольшому вопросу? Разумеется, с соответствующей оплатой ваших услуг эксперта.